Ежедневные архивы: 18.11.2017

Жизнеописание.

Родился 14 мая ст. ст. 1895 года в селе Киевец Белоподлясского района Холмской губернии (Польша) в семье псаломщика.
В 1909 году окончил Холмское духовное училище.

В 1915 году окончил Холмскую духовную семинарию по первому разряду. В том же году 30 июня рукоположен во диакона, а 9 августа епископом Холмским и Люблинским Анастасием рукоположен во священника и назначен настоятелем церкви селе Верещин Холмской епархии.

Вскоре (в том же 1915 году) переведен в Москву и до 1918 года служил в храмах города Москвы, Петрограда, Котельнича (Вятской епархии).
С 1918 года отец Феодор служил священником в храме села Страдеч, а затем в Александро-Невском соборе города Пружаны (Брестская область).

В 1938 году по требованию гражданских властей Польши отец Феодор был лишён польского гражданства как придерживающийся русской ориентации и подлежал выселению за пределы Польши. Но в это время началась вторая мировая война и Польша оказалась под властью фашистской Германии. В период оккупации отец Феодор занимался патриотической деятельностью. Он и его семья поддерживали связь с белорусскими партизанами. Это стало известно гитлеровцам, и в 1943 году они расстреляли жену отца Феодора Марию Ивановну, дочь Галину и её мужа Василия и двух близких родственников; тяжело была ранена младшая дочь Раиса.

После освобождения Белоруссии войсками Советской Армии отец Феодор в 1944 году служил в Петропавловском соборе в городе Кобрине Брестской области, а с апреля 1946 года — в Никольском соборе города Бобруйска.

В 1952 году отец Феодор переехал в Таганрог. С 1953 года — священник (настоятель) кафедрального собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы в городе Ростове-на-Дону. В течение ряда лет отец Феодор был также благочинным приходов.

6 апреля 1955 года в Успенской Почаевской Лавре пострижен в монашество с именем Флавиан в честь Флавиана Исповедника, Патриарха Константинопольского. В Лавре исполнял послушание секретаря и благочинного. 26 мая того же года возведен в сан архимандрита.

1 сентября 1957 года переведен в число братии Троице-Сергиевой Лавры.

20 апреля 1958 года хиротонисан во епископа Свердловского и Ирбитского. Чин хиротонии совершали: Святейший Патриарх Алексий, представитель Антиохийского Патриархата в Москве епископ Сергиопольский Василий, епископ Серафим (бывший Полтавский) и епископ Дмитровский Пимен. С 9 декабря 1958 года — епископ Свердловский и Курганский. С 25 марта 1960 года временно управлял и Челябинской епархией. 23 сентября 1960 года поручено временное управление Пермской епархией. 3 апреля 1961 года освобожден от временного управления Пермской епархией.

С 7 июля 1966 года — епископ Горьковский и Арзамасский.
25 февраля 1968 года возведен в сан архиепископа.

Скончался 3 марта 1977 года на 82 году жизни в Горьком.

Источник: Сайт Фонда «Русское Православие»

Другие сведения о Владыке Флавиане

Архиепископ Флавиан (в миру Феодор Игнатьевич Дмитриюк) родился 14 мая 1895 года в с. Киевец Белоподлясского уезда Холмской губернии в Польше, в семье псаломщика. В 1909 году окончил Холмское духовное училище, в 1915 году — Холмскую духовную семинарию по первому разряду. 30 июня 1915 года был рукоположен в диакона, 9 августа того же года — в пресвитера и назначен настоятелем церкви с. Верещин Холмской епархии. В том же году в связи с военными действиями Первой мировой войны эвакуирован в Москву, где служил священником женского монастыря — подворья около Даниловского кладбища.

В 1915-1918 годах о. Феодор служил в храмах Москвы, Петрограда, Котельнича (Вятская губерния). С 1918 года служил священником в храме в с. Страдеч, а затем — в Александро-Невском соборе города Пружаны Брестской области, вошедшей в состав Польши. Отец Феодор был человеком весьма общительным, высокого роста и обладал громовым голосом. Впоследствии, когда он стал архиереем и приезжал в Троице-Сергиеву Лавру на праздники Преподобного Сергия, его уже издали можно было узнать среди собора служащих иерархов.

В 1938 году, по требованию гражданских властей Польши, священник Феодор Дмитриюк, как придерживавшийся русской ориентации, был лишен польского гражданства. Это обстоятельство влекло за собой выселение за пределы Польши. Но началась Вторая мировая война. Брестская область в 1939-1941 годах была отторгнута у Польши Советским Союзом (об этом периоде жизни о. Феодора Дмитриюка ничего не известно), а затем оказалась под властью фашистской Германии. В период немецко-фашистской оккупации, в 1943 году, гитлеровцы расстреляли многих членов семьи о. Феодора: жену Марию Ивановну, старшую дочь и ее мужа, двух других близких родственниц; тяжело ранена была младшая дочь Раиса. Причиной этого злодеяния стала патриотическая деятельность о. Феодора и его семьи, их связь с белорусскими партизанами. Уже в 1966 году Владыка Флавиан направил заявление гражданским властям города Горького с просьбой представить его к награждению юбилейной медалью в честь 20-летия победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Властями был сделан запрос в Кобринский район Брестской области, откуда вскоре было получено два подтверждения патриотической деятельности Владыки в военные годы. Это справка председателя исполкома Батченского сельсовета и справка, данная «…на гр. Дмитрук Федора Игнатьевича (фамилия в документе приведена неточно. — Прим. Ред.)… в том, что он в период с 1940 по 1944 год действительно проживал с семьей в деревне Черевачицы Батченского сельсовета Кобринского района Брестской области… Во время немецкой оккупации нашей местности лично Дмитрук Федор Игнатьевич и его семья поддерживали активную связь с подпольным Комитетом по борьбе с фашизмом. Дмитрук Ф. И. действительно у себя в доме держал раненого партизана, часто хранилось оружие партизан, устраивались явки активистов. Члены семьи Дмитрука Ф. И., дочь Тамара Федоровна, бывшая учительница средней школы, оказывала активную помощь раненым партизанам и активу. Неоднократно выполняла поручения подпольного комитета честно и добросовестно. Вторая дочь Раиса Федоровна была связной подпольного комитета, добросовестно выполняла все задания подпольного комитета.

Во время карательных операций гитлеровцев в деревне Черевачицы в числе многих жителей, замученных захватчиками, погибли жена Дмитрука Ф. И. Мария Ивановна и его родственница. А также была тяжело ранена его дочь Раиса, которую в сложной обстановке спасли активисты Марчук Надежда Емельяновна и Бурак Федор.

Настоящую справку подписали бывшие активисты, имевшие связь с Дмитруком Ф. И. и бывший председатель подпольного комитета Батченского округа по борьбе с фашизмом».

(После получения этих документов, в октябре 1966 года исполком райсовета Ленинского района города Горького решил: «За активную помощь членам подпольного комитета по борьбе с фашизмом в 1941-1945 гг. наградить Юбилейной медалью 20-летия победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Дмитриюка Федора Игнатьевича».)

После освобождения Белоруссии войсками Красной армии о. Феодор в 1944 году служил в Петропавловском соборе в городе Кобрине Брестской области, а с апреля 1946 года — в Никольском соборе города Бобруйска (Белоруссия). В 1952 году о. Феодор переехал в Таганрог, а в 1953 году был назначен священником кафедрального собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы в Ростове-на-Дону. В течение ряда лет он был также благочинным.

6 апреля 1955 года Феодор Дмитриюк принял монашеский постриг с именем Флавиан, в честь святителя Флавиана Исповедника, Патриарха Константинопольского, и в Успенской Почаевской Лавре исполнял послушания секретаря и благочинного. 1 сентября 1957 года о. Флавиан был переведен в Троице-Сергиеву Лавру и там, по возведении в сан архимандрита, 20 апреля 1958 года был хиротонисан во епископа Свердловского и Ирбитского. Хиротонию совершали Святейший Патриарх Алексий I, представитель Патриарха Антиохийского при Московском Патриархе епископ Сергиопольский Василий, епископ Серафим (Шарапов), бывший Полтавский, епископ Дмитровский Пимен (впоследствии Святейший Патриарх).

С 9 декабря 1958 года Преосвященный Флавиан — епископ Свердловский и Курганский. 23 сентября 1960 года Владыке Флавиану поручено временное управление Пермской епархией (с 3 апреля того же года он освобожден от этого послушания).

7 июля 1966 года Преосвященный Флавиан назначен на Горьковскую кафедру, с титулом епископа Горьковского и Арзамасского. 25 февраля 1968 года он был возведен в сан архиепископа.

Господь судил Владыке Флавиану более десяти лет окормлять паству обширной Горьковской епархии. Как уже было замечено в главе о его предшественнике, архиепископе Мстиславе (Волонсевиче), который управлял этой епархией только два года, Русская Православная Церковь переживала новый этап своего существования внутри богоборческого государства, и этап длительный. «Физическое» уничтожение Церкви уже не входило в ближайшие задачи коммунистической партии, которая взяла курс на изоляцию церковной жизни от жизни общества, на постепенное, но настойчивое вытеснение из сознания людей, особенно молодых, религиозных представлений. (И, к сожалению, десятилетия такой целенаправленной политики принесли в итоге свои горькие плоды…)

Застойные тенденции 1970-х годов в советском обществе коснулись и церковной жизни. Церковь по-прежнему оставалась зависимой от государственных органов и притесняемой ими. И часть духовенства смирилась со своим бесправным и даже наемническим положением на приходе и предпочла послушание власти активной проповеднической деятельности. (Напомним главный принцип долгосрочной программы руководства страны на этот счет: «Религиозное общество должно нанимать священника равно как сторожа, певчих и других обслуживающих потребность культа. Советские законы оставляют за духовенством только одно право — удовлетворять потребности верующих в отправлении религиозного культа по найму и сообразно их желанию». Таким образом, власть стремилась подорвать основы церковно-общинной жизни, отделить священника от народа, дискредитировать духовенство). Разрушительным для Церкви было также внедрение в храм мирских людей, составляющих так называемый «исполнительный орган»: они присваивали себе неограниченную власть на приходе, полностью отстраняли настоятеля от участия в финансово-хозяйственной деятельности, а также информировали соответствующие органы о каждом шаге и слове духовенства.

В Горьковской епархии, как одной из центральных в России, отразились все тенденции церковной и общественной жизни того десятилетия. И хотя в храмах по-прежнему было многолюдно и тесно, средний возраст прихожан стал неуклонно подрастать: молодое поколение было не столько атеизировано и враждебно Церкви, сколько все более безразлично к вере. Лишь небольшие группы молодых верующих собирались при приходах и старались держаться вместе (в основном, при крупных приходах, возле наиболее ревностных священников), пытаясь духовно выжить в условиях господствующего атеизма. В целом же, у советского обывателя формировался стереотип, что верующие — это исключительно «бабушки в белых платочках». Тип церковно-государственных и церковно-общественных отношений, сложившийся в 1970-х, оставался в основе своей неизменным до начала в стране перестроечных процессов 1990-х годов.

Не случайно целых пятнадцать лет (с 1970 по 1985 год) в Горьковской епархии не менялся уполномоченный Совета по делам религиозных культов — М. И. Юров. Опытный и ярый партийный пропагандист, неутомимый в борьбе с «религиозными предрассудками», честолюбивый исполнитель планов партийного начальства, он стал незаменимым чиновником богоборческой власти. Правящим архиереям весьма непросто было находить контакт с таким уполномоченным, чтобы решать те или иные вопросы епархиальной жизни не в ущерб интересам Церкви.

Владыка Флавиан (Дмитриюк), возглавивший Горьковскую епархию в 1966 году, был деятельным и активным архиереем, однако принципом его отношений с властью на все годы, как свидетельствуют архивные документы, была покорность: ни на какие конфликты с органами власти он никогда не шел. Вот как характеризовал его уполномоченный А. П. Волков (кратковременный предшественник М. И. Юрова): «В своей деятельности в Горьковской епархии архиепископ проявляет лояльность к органам власти. С уполномоченным контакт поддерживает. Как церковнослужитель — активен. С первых дней по приезде в Горьковскую область особую активность проявил в направлении священников в церкви, которые не действовали за отсутствием последних, при этом не особенно разбирался в их качестве, посвящая священников из диаконов и псаломщиков, которые в основном были неграмотные и малограмотные и в духовном и в светском отношении люди. В своей деятельности проявляет особый интерес к деньгам: несмотря на неоднократные с ним переговоры, понуждает старост церквей перечислять большие средства на содержание епархиального управления. В первое время своего пребывания в епархии делал попытки вмешиваться в дела исполнительных органов, особенно когда дело касалось материального обеспечения духовенства. Проявляет также активность в личном посещении приходов, где проводит архиерейские службы. Свою лояльность старается подкрепить патриотическим отношением к проводимым мероприятиям советского государства.

В фонд мира в 1966 году епархиальное управление перечислило 15 тысяч рублей, в 1967 году — 20 тысяч рублей».

Отчисления «в Фонд мира», заявленные властями как добровольные, на самом деле были принудительными и абсолютно обязательными для всех епархий. Эти грабительские «поборы» многие годы являлись одной из мер подрыва финансовой самостоятельности Церкви.

В марте 1970 года горьковским уполномоченным была послана в Совет подробная информация о механизме сбора «податей» с церковных общин Горьковской епархии в Фонд мира. Приведем некоторые выдержки из этого документа: «В течение 7-9 лет в Горьковской области религиозные организации всех вероисповеданий заметно активнее стали участвовать в отчислении средств в фонд мира. Все эти годы и в данное время ведущее место в этом деле занимает РПЦ… С 1960 по 1969 год перечисления церквей в фонд мира увеличились в 13,7 раза, составив в 1969 году 562,7 тысяч рублей… Кроме перечислений в фонд мира, церкви области в 1969 году перечислили 34 тысячи рублей горьковскому областному отделению Общества по охране памятников истории и культуры… Особенно активно участвуют в пополнении фонда мира Высоковская, Карповская и Печерская церкви города Горького, а также церкви городов Ветлуга и Ворсма… Райисполкомы регулярно информировались о ходе поступления церковных средств в фонд мира. Значительная работа была проведена с исполнительными органами церквей и особенно со старостами. Они вместе со счетными работниками ежегодно в октябре-ноябре вызывались для бесед и консультаций к уполномоченному, а из отдельных церквей приглашались 2 раза в год… Такая практика работы с руководителями религиозных общин себя полностью оправдывает, они перечисляют средства в фонд мира, не дожидаясь какого-либо напоминания со стороны уполномоченного Совета или рай(гор)исполкомов».

«На мой взгляд, в деле перечисления средств в фонд мира определенную активность проявляет архиепископ Горьковский и Арзамасский Флавиан, — сообщал в том же отчете уполномоченный. — Если в 1967 году он из средств епархиального управления внес 20 тысяч, то в 1968 и 1969 годах — по 30 тысяч рублей плюс к этому в 1969 году внес 5 тысяч рублей в фонд охраны исторических памятников. За проявленную активность Флавиан в 1969 году был награжден Почетной грамотой Советского комитета фонда мира… В данное время мы ставим перед собой задачу добиться перечисления в фонд мира не менее 30% от всех доходов церквей».

Логика государственных мужей, определявших принципы советской внутренней политики, была в данном вопросе достаточно ясной: если уж не удалось окончательно уничтожить Церковь, надо хотя бы нажиться на ней. Этим и занимались успешно местные советские органы и уполномоченный через своих ставленников — церковных старост, материальное благосостояние и «устойчивость» на занимаемой должности которых целиком зависели от степени их послушания властям…

Во все послевоенные десятилетия не прекращался поток ходатайств верующих перед советскими государственными и партийными органами об открытии храмов. В Горьком возникло достаточно мощное движение верующих за открытие в городе еще одного православного храма. (Здесь на все население, насчитывающее свыше 1,2 миллиона человек, было три храма, да и те — на окраинах). Особенно важно то, что организаторами движения стали молодые активисты: инициативная группа состояла из нескольких молодых православных семей, живших религиозной общинной жизнью. Под ходатайством подписались тысячи горьковчан, оно было разослано в разные инстанции, вплоть до Президиума Верховного Совета СССР, а также лично главе государства Л. И. Брежневу. Это был 1968-й год. Властям пришлось принимать срочные меры, подключать к делу КГБ, партийные отделы, органы печати. Начались гонения на организаторов ходатайства: многочасовые допросы их в грубой и оскорбительной форме, незаконные увольнения с работы, прочие меры воздействия… Однако письмо от православных горьковчан об этих событиях и само ходатайство дошли до Генерального секретаря Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) Юджина К. Блейка. Дело принимало нежелательную огласку. Властям нужно было срочно в какой-то мере оправдаться за свои противоправные действия. 3 апреля 1969 года митрополит Алексий Таллинский и Эстонский направил архиепископу Горьковскому и Арзамасскому Флавиану письмо с просьбой «осветить действительное положение церковной жизни в г. Горьком, для того чтобы мы могли ответить доктору Блейку».

Ответ правящего архиерея Горьковской епархии был написан, что совершенно очевидно, под непосредственным контролем соответствующих государственных органов (все документы этой переписки подшиты в архиве уполномоченного). Архиепископ Флавиан сообщал, что «трех храмов в городе вполне достаточно», что «находятся они не в окрестностях, а в черте города». Вместительность же их, по этому «авторитетному и правдивому» ответу, была завышена в несколько раз. Горько писать об этом, но Владыка не изменил избранной им позиции покорности власти, хотя после такого его ответа репрессивные меры к организаторам ходатайства еще более усилились.

Но никакие принудительные меры властей не могли заставить инициаторов ходатайств об открытии храма в Горьком оставить начатое дело. Поток их писем, просьб и требований не прекращался до 1990-х годов (времени, когда начался процесс передачи Церкви поруганных и оскверненных храмов)…

«К рекомендациям уполномоченного прислушивается», — докладывал в 1967 году в характеристике на Владыку Флавиана сам уполномоченный. Однако в 1974 году в отчете Совета по делам религий, направленном членам Политбюро ЦК КПСС, архиепископ Горьковский Флавиан был отнесен к группе архиереев, которым давалась следующая характеристика: «Это та часть епископата, у которой в разное время проявлялись и проявляются попытки обойти законы о культах, некоторые из них религиозно консервативны, другие способны на фальсификацию положения в епархиях и сложившихся отношений к ним органов власти…» Из этой характеристики, пусть и обобщенной, ясно, что Владыка Флавиан все же никогда не был «своим» для властей, несмотря на проявляемую им внешнюю корректность и вынужденную покорность.

В течение времени своего пребывания на Горьковской кафедре Высокопреосвященный Флавиан стяжал уважение вверенной его попечению паствы своими трудами на благо Церкви. Совершение богослужений было его первейшей внутренней потребностью. И даже в последние годы, несмотря на преклонный возраст, он истово и благолепно, с неослабевающим молитвенным настроением часто служил в Свято-Троицкой (Высоковской) соборной церкви.

Господь призвал к себе архиепископа Флавиана в день его тезоименитства, когда Святая Церковь совершает память святителя Флавиана Исповедника (3 марта 1977 года). Смерть застала 82-летнего Владыку в его рабочем кабинете в епархиальном управлении. Тело архипастыря было перенесено в его квартиру и облачено в архиерейские одежды. 5 марта гроб с телом Преосвященного был поставлен в Свято-Троицкой соборной церкви города Горького. По благословению Святейшего Патриарха Пимена отпевание архиепископа Флавиана совершил епископ Рязанский и Касимовский Симон в сослужении многочисленного духовенства.

Перед началом отпевания Преосвященный епископ Симон огласил присланную в епархиальное управление телеграмму Святейшего Патриарха Пимена: «Примите соболезнования по поводу кончины архиепископа Флавиана. Передайте мое соболезнование родственникам покойного и пастве. Совершить погребение с временным управлением епархией поручаю епископу Рязанскому Симону».

Была оглашена также телеграмма управляющего делами Московской Патриархии митрополита Таллинского и Эстонского Алексия — ныне Святейшего Патриарха. В своем слове епископ Симон призвал осиротевших чад Горьковской епархии хранить бодрость духовную и молиться о душе новопреставленного архипастыря.

По совершении последнего целования гроб с телом усопшего иерарха был обнесен клириками вокруг храма. На могиле Преосвященный епископ Симон совершил заупокойную литию.

Погребен архиепископ Флавиан в ограде Свято-Троицкой церкви Нижнего Новгорода.

РЕЧЬ АРХИМАНДРИТА ФЛАВИАНА ПРИ НАРЕЧЕНИИ ВО ЕПИСКОПА СВЕРДЛОВСКОГО И ИРБИТСКОГО 19 АПРЕЛЯ 1958 ГОДА

Ваше Святейшество!

Богомудрые архипастыри и отцы!

С нескрываемым трепетом и душевным волнением выслушал я волю Его Святейшества о призвании меня, недостойного, к высшему служению Церкви Православной в сане епископа.

Высоко и велико звание архипастыря. Велики его обязанности. Поэтому страх невольно закрадывается в мое сердце. Смогу ли я, немощный, подъять на свои слабые рамена столь великое служение Богу? Достаточно ли я подготовился к несению сего великого и высокого подвига архипастырского?

Архиерею вверяется обширная паства, которую он должен содержать в благостоянии и превосходной красоте, всюду надзирая, дабы какая-либо «скверна, или порок, или нечто от таковых» (Еф. 5, 27) пятен не повредили ее доброты и благочестия.

Служение преемником апостольской власти — епископов состоит, главным образом в том, чтобы архипастырь в своей душе переживал сострадательной своей любовью нравственную жизнь, нравственную борьбу своих пасомых; чтобы всю радость своей жизни он полагал в том, дабы вверенные его водительству пасомые восходили «от силы в силу» и достигали своего духовного совершенствования; чтобы о грехах их он скорбел и молился, как о своих собственных; чтобы пасомые почувствовали в своем архипастыре его сердечную к ним близость и любовь; чтобы он всегда умножал свои подвиги молитвы и любви, дабы дух его постоянно возвышался горе…

Тогда каждое слово архипастыря будет исполнено несокрушимого влияния на сердца верующих. Тогда образ архипастыря и образ его жизни будут побуждать его пасомых к подвигам веры и благочестия.

Душа архиерея должна сиять подобно свету. А меня отягощают мои немощи, греховные попущения и человеческие слабости. Я, подобно мытарю, не дерзаю воззреть на своего Господа и Владыку.

Служение пастыря всегда сопряжено с большими трудностями, переживаниями и многими, многими скорбями. Скорби — это есть постоянный спутник в жизни каждого пастыря.

И меня Господь посетил великой скорбью. В 1943 году, во время немецкой оккупации, в течение полугода погибли у меня пять человек моей семьи. Тяжелый крест выпал на мою долю. Моя скорбь, мое горе были велики. Мне было тяжело. Но я с детства приучен был своими родителями всегда уповать на Бога и покоряться Его святой воле. «Да будет воля Твоя, Господи!»

В 1955 году, по благословению Его Святейшества, я принял иноческий постриг и был определен в Свято-Успенскую Лавру Почаевскую. Царица Небесная, чудотворный образ Которой пребывает в этой Лавре, милостиво приняла меня, недостойного, под Свой Материнский Покров.

В 1957 году, по благословению Его Святейшества, я был зачислен в число братии Свято-Троице-Сергиевой Лавры, дабы под небесным покровом Преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца, я мог здесь продолжать совершенствовать себя духовно.

Ныне волею Божией и благословением Его Святейшества я призываюсь к высшему служению Богу в сане епископа.

На сие я могу сказать только словами св. Иоанна Златоустого: «Кто я, чтобы дерзнул принять и понести такое великое, такое страшное служение. Грешен я и хуже всех людей…»

А св. апостол Павел научает меня сказать: «Сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова» (2 Кор. 12, 9).

Где же мне, немощному, почерпнуть силы для сего высокого служения Богу в сане епископа?

Я уповаю только на милосердие Божие, Господь меня утешает и укрепляет, ибо Он сказал: «довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9).

Поэтому я сегодня и дерзаю в смирении своем сказать: «Благодарю, приемлю и ничесоже вопреки глаголю».

Слезно и смиренно прошу Ваше Святейшество и вас, богомудрые и богопросвещенные архипастыри и мои отцы, — вознесите свои святительские молитвы нашему Пастыреначальнику Господу Иисусу Христу, да укрепит меня преизбыточествующая благодать Всесвятого Духа, преподаваемая через ваше святительское рукоположение, дабы я в жизни своей «право правил слово истины» Христовой, так легко усвояемой разумом и так трудно осуществляемой волею.

Вознесите свои святительские молитвы о мне, «да не како иным проповедуя, сам неключим буду» (1 Кор. 9, 27).

«Господи, веси, яко твориши, якоже Ты волиши, да будет воля Твоя и о мне грешнем» (веч. мол.) Аминь

Жизнеописание.

Родился 7 мая (24 апр. ст. ст.) 1913 года в местечке Меркино, Трокского уезда, б. Виленской губернии, в семье псаломщика. В 1935 году окончил Виленскую духовную семинарию, а в 1939 году — православный Богословский факультет Варшавского университета со степенью магистра богословия.

С 1940 по 1942 гг. проходил клиросное послушание в Виленском Святодуховском монастыре. 25 декабря 1943 года архиепископом Могилевским и Мстиславским Филофееем (Нарко) пострижен в монашество. 26 декабря им же рукоположен во иеродиакона, а 2 января 1944 года — во иеромонаха.

В 1946 году назначен ректором Богословских пастырских курсов при Жировицком монастыре с возведением в сан игумена, а затем исполняющим обязанности ректора Минской духовной семинарии. С июля 1947 года по ноябрь 1949 года священствовал в селе Холхло, Молодеченской области и в селе Ястребль Брестской обл.
С ноября 1949 года — преподаватель и инспектор Минской духовной семинарии. С июля 1953 года — наместник Жировицкого монастыря в сане архимандрита.
10 авг. 1956 года хиротонисан во епископа Бобруйского, вик. Минской епархии. Хиротония состоялась в Минске. Чин хиротонии совершали: митр. Минский и Белорусский Питирим, еп. Виленский и Литовский Алексий, еп. Куйбышевский и Сызранский Митрофан и еп. Великолукский и Торопецкий Мстислав. С 19 сент. 1960 года временно управлял Минской епархией.

5 мая 1961 года назначен епископом Новосибирским и Барнаульским. С 14 мая 1963 года — епископ Оренбургский и Бузулукский. 9 сент. 1971 года возведен в сан архиепископа. 7 мая 1983 года награжден орденом св. равноап. князя Владимира 2-й степени в связи с 70-летием со дня рождения и 20-летием управления Оренбургской епархией. 7 мая 1988 года к 75-летию со дня рождения награжден орденом Преподобного Сергия Радонежского 1-й степени.
25 февраля 1992 г. возведен в сан митрополита.

Т р у д ы:

Речь при наречении во епископа Бобруйского.
ЖМП. 1956, № 9, с. 9.
«Пребывание делегации Русской Православной Церкви в Польше».
ЖМП. 1959, № 11.

Источник: Сайт «Архиереи. Персоналии».

 

Другие сведения о Владыке Леонтии

Будущий Владыка родился в 1913 году в местечке Меркине Трокского уезда Виленской губернии в семье псаломщика. В 1935 году он окончил Виленскую Духовную семинарию, а в 1939 году — прославленный Богословский факультет Варшавского университета, получив степень магистра богословия. 26 декабря 1943 года он был рукоположен во иеродиакона, а 2 января 1944 года — во иеромонаха. В 1946 году иеромонах Леонтий был назначен ректором Богословско-пастырских курсов при Жировицком монастыре с возведением в сан игумена.

В ноябре 1949 года он стал инспектором и преподавателем Минской Духовной семинарии при Жировицком монастыре. А в июле 1953 года был назначен наместником Жировицкого монастыря с возведением в сан архимандрита.

23 июля 1956 года Священным Синодом Русской Православной Церкви архимандриту Леонтию было определено стать епископом Бобруйским, викарием Минской епархии. В 1961 году Владыка Леонтий был переведен на Новосибирскую кафедру. С 1963 года он нес свое послушание в Оренбургской епархии. В 1971 году Святейшим Патриархом Пименом был возведен в сан архиепископа, в 1992 году Святейшим Патриархом Алексием II — в сан митрополита.

Вся его жизнь была посвящена служению Церкви Христовой. Молодым человеком он видел, как взрывали храмы, оскверняли алтари, как в церквах устраивали склады и конюшни. Все это незаживающими ранами ложилось на его сердце, но Господь сподобил его дожить и до счастливых дней: стойкий воин Христов увидел, как храмы поднимаются из руин, возносятся ввысь золотые кресты и звон колоколов торжествует над безверием.

За годы служения Владыки Леонтия в Оренбуржье количество приходов выросло более чем в семь раз и достигло 111.

Многолетнее архипастырское служение митрополита Леонтия было отмечено Священноначалием Русской Православной Церкви высокими наградами: в 1981 году он был награжден орденом Преподобного Сергия Радонежского II степени, в 1983 году — орденом святого равноапостольного князя Владимира II степени, в 1986 году — орденом Преподобного Сергия Радонежского I степени, в 1996 году, к 40-летию архиерейской хиротонии, — орденом святого благоверного князя Даниила Московского I степени.

Плодотворная общественная деятельность архипастыря была отмечена и государством — он был награжден орденом Дружбы. Владыка Леонтий являлся почетным гражданином Оренбурга, его высокий авторитет среди общественности помогал ему в нелегком деле возрождения Церкви в Оренбургской епархии.

Неизменными свойствами личности архипастыря были всецелая, до самопожертвования, преданность церковному деланию, неослабевающее горение духа и полное послушание воле Божией. Он никогда ничего не искал и не просил для себя и никогда не отказывался от того, что возлагалось на него, близко к сердцу принимал горести и заботы своей паствы, болел и переживал за всех людей, умел внушать им веру в свои силы…

Это был человек, обладавший энциклопедическими знаниями, владевший семью языками, наизусть цитировавший Священное Писание. За свою долгую жизнь он собрал огромную библиотеку, которая была его единственным сокровищем. Смысл своей земной жизни Владыка видел в служении Богу и людям, с ними, простыми прихожанами, он делил горести и беды, наставлял, проповедовал, советовал… Вся его деятельность здесь, в этом мире, была одной долгой молитвой за всех грешных, оступившихся, не помнящих своих корней людей. Не прерывалась она ни в годы гонений на Церковь, ни во времена «моды на религию».

— К Богу надо прийти, а не заставлять себя верить, — убеждал людей Владыка, — на сердце человеческое благотворно действуют проповеди, церковные песнопения и чтение церковных книг…

Кончина архипастыря больно ударила по каждому сердцу — три дня нескончаемым потоком шли в собор люди, чтобы проститься со своим духовным наставником, по-настоящему великим человеком, утверждавшим добро и мир на Оренбургской земле, заслужившим глубокое уважение не только у православных христиан, но и у людей, придерживающихся иной веры.

В день похорон, 27 января 1999 года, тысячи людей пришли в Никольский кафедральный собор Оренбурга. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II митрополита Леонтия отпевал архиепископ Самарский и Сызранский Сергий вместе с архиепископом Уральским и Гурьевским Антонием в сопровождении духовенства Оренбурга в Никольском кафедральном соборе. После отпевания гроб с телом митрополита Леонтия крестным ходом обнесли вокруг храма и опустили в землю под священными сводами Никольского кафедрального собора, в котором он возглавлял службы более 35 лет. По благословению Святейшего Патриарха Алексия Владыку Леонтия похоронили в Пантелеимоновском приделе собора.

Владыка Леонтий был тем самым архипастырем, который 7 июня 1990 года, когда колокол Троице-Сергиевой Лавры возвестил об избрании пятнадцатого Всероссийского Патриарха, как старейший по хиротонии архиерей Русской Православной Церкви произнес новоизбранному Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II слова поздравления. А ныне Предстоятель Русской Православной Церкви в своем соболезновании, направленном архиепископу Самарскому и Сызранскому Сергию, временно управляющему Оренбургской епархией, выразил свое искреннее сочувствие осиротевшей пастве, всем оренбуржцам:
«Прошу Ваше Высокопреосвященство передать наше глубокое соболезнование в связи с кончиной старейшего иерарха нашей Святой Церкви митрополита Оренбургского и Бузулукского Леонтия клиру, монашествующим, руководству области и города Оренбурга и православным верующим Оренбургской епархии. Кончина Владыки митрополита Леонтия — большая утрата не только для Оренбургской епархии, но и для всей Русской Православной Церкви. Покойный Владыка митрополит в течение 42 лет с честью нес архипастырское служение, 35 лет возглавляя Оренбургскую епархию. До конца своих дней, порой превозмогая немощи, несмотря на преклонный возраст, он постоянно совершал богослужения и ревностно посещал многочисленные открывающиеся приходы Оренбургской епархии. Верю, что за свое подвижническое архипастырское служение Владыка услышит от Отца Небесного милостивое призывание: рабе благий и верный, о мале был ecu верен… вниди в радость Господа твоего (Мф. 25, 21). Молимся о упокоении души почившего архипастыря в обителях Небесных, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Мысленно даю покойному иерарху и со-служителю нашему последнее целование и разделяю скорбь его осиротевшей паствы».

Оренбуржцы, преисполненные любви и уважения к Владыке Леонтию, никогда не забудут своего духовного наставника и всегда будут поминать его в своих молитвах».

Источник: Сайт Оренбуржской епархии.

Жизнеописание

Родился в семье священника на Волыни. После революции оказался в эмиграции в Польше, в связи с изменением государственных границ. В 1919 году окончил Волынскую духовную семинарию, а в 1931 году Православный богословский факультет Варшавского университета со званием магистра богословия.

Принял монашество (1930). Проходил послушание в Почаевской Лавре в должности заведующего Здолбуновским подворьем, потом в самой Лавре в должности эконома и казначея. С 1934 г. наместник, а потом настоятель Яблочинского монастыря и заведующий псаломщико-диаконскими курсами при монастыре.

Ректор Богословско-пастырских курсов при Жировицком монастыре (1945). Ректор Минской духовной семинарии и наместник Жировицкого монастыря в сане архимандрита (1947). Епископ Бобруйский, викарий Минской епархии (1953), Орловский и Брянский (1955), Куйбышевский и Сызранский (1956). Скончался 12 сентября 1959 года в г. Куйбышев (ныне Самара).

Источник: Сайт «Архиереи. Персоналии».

Другие сведения о Владыке Митрофане:

С 1956 г. по 1959 г. епархию возглавлял епископ Митрофан Гутовский. Он за короткий срок приобрел авторитет у священнослужителей и верующих тем, что установил дни приема и искоренил грубость некоторых клириков Покровского собора. Его характеризовали как настоящего монаха, тихого, скромного, требовательного к себе, самостоятельного в решении церковных вопросов.

Со всеми владыка был вежлив, своих посетителей внимательно выслушивал, а если пришедший сильно волновался предлагал вместе помолиться. В 1959 г., когда умер владыка Митрофан, в епархии служило 37 православных священников, в основном это были люди старше 55 лет, половина из которых раньше подвергалась репрессиям за свои убеждения. В Духовной семинарии училось 7 человек и число священников младше 40 лет за три года его правления увеличилось с 3 до 11 человек. Похоронен владыка в Покровском соборе.

Источник: Сайт Самарской епархии.

Жизнеописание

Родился 25.03.1880 года в семье священника, Могилевская губерния (Гомельская обл., Рогачевский р-н.), с. Старая Рудня. С детства отличался необыкновенной любознательностью и большими способностями.

В 1911 году окончил историко-филологический факультет Московского университета.

С 1911 года — секретарь епархиального училищного совета Минской духовной семинарии.
В 1921 году епископом Мелхиседеком (Паевским) пострижен в монашество с именем Филарет, возведён в сан иеродиакона и иеромонаха.

Хиротонисан в 1923 году во епископа Бобруйского, викария Минской епархии. Хиротонию совершал митрополит Минский и Белорусский Мелхиседек (Паевский) в сослужении Смоленского епископа (имя неизвестно).

Служил в соборе святителя Николая города Бобруйска. В ноябре 1925 года епископ Филарет фактически возглавил Минскую епархию, сумев сплотить вокруг себя большую часть служившего в ней духовенства.

После зарождения обновленческого раскола вместе с митрополитом Мелхиседеком возглавил в Белоруссии движение автокефалистов. Был запрещен Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием. Запрещение было снято в 1935 г., в связи с тем, что при посредничестве сщмч. Павлина (Крошечкина) белорусская автокефалия была упразднена.

До февраля 1930 года епископ Филарет часто посешал Бобруйск, служил в бобруйском соборе. Поблагословению епископа при соборе было организовано сестричество.

С февраля 1930 года служил в церкви св. Екатерины на Немиге в Минске.

В ноябре 1933 года епископ Филарет, вместе со служившими с ним пастырями, был изгнан властями изЕкатерининской церкви.

Некоторое время епископ Филарет прослужил в маленькой кладбищенской церкви св. Иоанна Предтечи в д. Большая Слепянка Минского района. Затем власти разрешили ему вернуться в Минск, где он стал служить вцеркви святой Марии Магдалины на Сторожовке.

28 июля 1937 года вместе с клириками церкви святой Марии Магдалины на Сторожовке был арестован. Самхрам был закрыт. Приговорён к высшей мере наказания.

Расстрелян 1 ноября 1937 года в Минске. Вместе с епископом Филаретом расстреляли ещё 11 человек.

Литература:
ФАМ I, № 264, с. 21.
Источник: Сайт «Архиереи. Персоналии»

Другие сведения о Владыке Филарете

Духовенство Минской епархии, а вместе с ним и верующий народ, подверглись преследованиям со стороны большевиков сразу же после октябрьского переворота 1917 года. Эти преследования носили характер воинственный и непримиримый. Они усугублялись тем, что епархия оказалась в прифронтовой полосе, где царили анархия и произвол, поблизости гремели раскаты Первой мировой войны.

Главный удар по духовенству Минской епархии на рубеже 1917 — 1918 годов большевики нанесли. затронув его имущественное положение. Служители Церкви были поставлены новыми властями фактически вне закона. В Минске у верующих насильственно отторгали, здания: архиерейского подворья духовной семинарии, епархиального управления, двух Духовных училищ. Священству епархии было предъявлено ультимативное требование о прекращении регистрации крещений и венчаний…

Находившийся в это время в Москве на Поместном соборе епископ Минский и Туровский Георгий (Ярошевский), реагируя на происходившее, вынужден был обратиться к пастве вверенной его попечению епархии с посланием, в котором осудил деятельность властей и призвал верующий народ защитить Церковь от поруганий. Кампания по ограблению Церкви на некоторое время приостановилась в феврале 1918 года в связи с тем, что большая часть Беларуси оказалась занята немецкими войсками. Осенью 1918 года они оставили Беларусь. Вместе с ними выехал владыка Георгий. Он направился на Украину, затем переехал в Италию, остановившись в г. Бари; а в августе 1921 года оказался в Польше.

В 1919 году Минскую епархию возглавил другой архиерей — епископ Мелхиседек (Паевский), до этого служивший викарием Ладожским. Ему выпало окормлять Минскую епархию в очень сложный период ее истории. Около года значительная Часть епархии была оккупирована польскими военными формированиями, потом Беларусь опять заняли большевики, но вскоре их потеснили поляки. По условиям Рижского договора 1921 года через ее территорию прошла граница, разделившая Беларусь между Польшей и СССР на западную и восточную части. Почти вся Минская епархия вошла в состав нового большевистского государства.

В 1922 году по просторам необъятной России пронеслась волна изъятия церковных ценностей, тревожным эхом беззакония отозвавшаяся также в Беларуси. Тогда из церквей изымалось все, что являлось мало-мальски ценным в глазах безбожной власти. Поводом для ограбления храмов послу жил голод, разразившийся в Поволжье и явившийся страшным последствием гражданской войны, развязанной большевиками. Сознавая необходимость сбора средств для спасения голодающих, епископ Мелхиседек пошел на встречу требованиям властей и обратился к верующим со специальным посланием, призвав их сдать государству те предметы церковного обихода, которые не имели сакрального значения. Несмотря на это, власти стали забирать все, что считали нужным, не обращая внимание на то, имеют предметы богослужебное употребление или нет. Тем не менее, каких-либо крупных инцидентов в Минской епархии не произошло.

Свою роль миротворца здесь сыграл епископ Мелхиседек. Власти не хотели простить владыке его миротворчество. В августе 1924 года он был заключен под домашний арест. Мелхиседека пробовали судить, однако верующий народ настолько любил своего архипастыря, что в огромном количестве собрался напротив того здания, где проходил процесс, и это показалось властям угрожающим. «Страха ради иудейска» перед собравшимся народом, Мелхиседека освободили, условно приговорив к 3 годам лишения свободы. Владыка Мелхиседек пользовался редким авторитетом среди верующих. Вот что писал о нем в своих воспоминаниях протоиерей Борис Васильев (ум. 1994 г.): «Мелхиседек (Паевский) ежедневно совершал торжественные богослужения в Минском Свято-Петро-Павловском кафедральном соборе. Ежегодно в Великий Четверг сам проводил слезные исповеди в соборе, совершал чин омовения ног. В особенности верующим запомнились крестные ходы, предводительствуемые Мелхиседеком. Они совершались с Крупецкой иконой Божией Матери. Торжественная процессия всегда останавливалась перед Свято-Екатерининской церковью… Здесь служился перед иконой торжественный молебен. Даже евреи, жившие в окрестных домах, выходили на балконы и любовались торжеством…».

Авторитет Мелхиседека был бельмом на глазах у властей. Поэтому в декабре 1925 года его арестовали второй раз. Он был отправлен в один из лагерей Красноярского края. Еще в 1922 году Мелхиседек сумел провести съезд духовенства и мирян Минской епархии, на котором собравшиеся делегаты провозгласили автономию Белорусской Церкви. На этом съезде Мелхиседек был избран митрополитом. В марте 1923 года он в сослужении с еще одним архиереем (имя которого нам неизвестно) хиротонисал во епископы трех человек: бывшего помощника инспектора Минской Духовной Семинарии Феодосия Раменского (с именем Филарет) — во епископа Бобруйского; овдовевшего протоиерея Николая Шеметилло — во епископа Слуцкого и также вдового протоиерея Иоанна Пашина — во епископа Мозырского. Все они считались викариями Минской епархии. Епископ Иоанн (Пашин) недолго прослужил в пределах Беларуси. За рачительное исполнение своих архипастырских обязанностей, частое посещение приходских церквей и обучение сельских детей основам церковного пения он уже летом 1925 года был привлечен к следствию и спустя год с небольшим выслан в Зырянский край.

Тяжелые испытания выпали на долю православного духовенства Минской епархии в 1927 году. Широко распространившееся в России обновленчество, к сожалению, нашло для себя почву и в Беларуси. С апреля 1925 года в Минске обосновался самочинный митрополит Даниил Громовенко, в недавнем прошлом простой сельский священник. Не без помощи властей он отобрал у православных Спасо-Преображенскую церковь, которая принадлежала женскому монастырю. К Даниилу примкнула незначительная часть местного духовенства, и таким образом в епархии образовался раскол. Стремясь ослабить Православную Церковь, власти всячески инспирировали его, на первых порах потворствуя обновленцам в их раскольнической деятельности. 16 марта 1927 года обновленцам передали Минский Свято-Петро-Павловский кафедральный собор. В результате этой акции между православными и обновленцами в соборе чуть было не началось столкновение. В беспорядках не замедлили обвинить клирика собора о. Антония Царенкова, который был тут же арестован и приговорен к 3 годам заключения в концлагере на Соловках. В том же месяце обновленцы захватили Свято-Воскресенский храм в г. Борисове. Настоятельствовавшего в нем протоиерея Василия Измайлова арестовали и также направили в Соловецкий концлагерь особого назначения, где он и умер в 1930 году. Летом 1927 года в обновленчество совратились насельники Слуцкого Свято-Троицкого монастыря, которых подтолкнул к тому игумен Савватий (Зосимович). Противоставшие обновленцам настоятель Слуцкого Свято-Николаевского собора протоиерей Михаил Лукашевич и настоятель Воскресенской церкви города протоиерей Александр Хвалебнов подверглись аресту. Первый из них был выслан на 3 года в г. Гадяч Полтавского округа, а второй сослан в Марийскую область.

Несмотря на поддержку властей, обновленчество не получило широкого распространения в Минской епархии, в отличие, скажем, от соседних Могилевской, и особенно Витебской, епархий. Оно усложнило местную церковную жизнь, внесло в нее много смуты и неразберихи, но не воспреобладало в ней. В этом была немалая заслуга епископа Филарета (Раменского) и его ближайших сподвижников, видных минских протоиереев: о. Василия Очаповского, о. Антония Киркевича, о. Стефана Кульчицкого, о. Иоанна Язвицкого. Сумев противостоять обновленчеству, но боясь новых расколов, они выбрали путь провозглашения… автокефалии. Шаг этот был вынужденным. Он явился следствием их стремления сохранить, уберечь в условиях все возраставших церковных разногласий целостность и нерушимость православной веры.

Разделение, на которое пошли епископ Филарет (Раменский) и духовенство Минской епархии не касалось основ богослужения и вероучения. Только единственный вопрос — о юрисдикции — был поднят ими. Весь строй церковной жизни сохранялся прежним. Поэтому разделение носило чисто формальный характер. В «Декларации» от 21 июня 1927 года, принятой православным духовенством Минска и его окрестностей, говорилось: «В религиозном сознании православных верующих масс Беларуси всегда была жива мысль об автономии, и в настоящее время в особенности, когда в среде Православной Церкви Всероссийской растут религиозные разногласия, увеличивается число различных церковных группировок. Не желая вовлекаться в борьбу между религиозными церковными партиями. Белорусская Православная Церковь лучшим средством избежать этого считает подтверждение о своей непреклонной воле быть автокефальной».

9-10 августа 1927 года под председательством епископа Филарета (Раменского) в Минске состоялся епархиальный съезд, на котором было заявлено об автокефалии Православной Церкви в пределах Минской епархии. Отчасти это заявление можно рассматривать как реакцию на опубликованное 29 июля 1927 года «Послание пастырям и пастве» Заместителя местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита. Сергия (Страгородского), вызвавшее немалые волнения в Церкви. Возможно, епископ Филарет (Раменский) и близкое к нему духовенство хотели обособиться от этого «Послания», считая его небезукоризненным, и именно из этих соображений ускорили объявление автокефалии. Сегодня, с высоты нашего времени, епископа Филарета и его окружение легко судить, но в далеком 1927 году, когда Русскую Православную Церковь одолевало множество расколов и на местах весьма спорным представлялось: кому же действительно принадлежит (и принадлежит ли вообще кому?) вся полнота церковной власти, — очень не просто было разобраться в складывавшейся ситуации.

Самые массовые репрессии в отношении верующих в Беларуси, как и вообще в России, начались с 1929 года и совпали с коллективизацией. Незадолго до нее все храмы Минской епархии были тщательно осмотрены и из них изъяты церковно-приходские архивы, неизвестно где теперь находящиеся. В годы коллективизации духовенство Минской епархии разделило все тяготы и лишения, выпавшие на долю верующего народа. Оно приняло на себя удар ужасной богоборческой силы, но не изменило своему пастырскому долгу. Сотни священников и многие тысячи мирян были высланы за пределы Беларуси, заключены в концлагеря, расстреляны. Массовые аресты священнослужителей явились закономерным результатом проводимой большевиками политики по ограблению крестьянства, которая сопровождалась соответствующей идеологической обработкой населения.

Церковный клир не мог не пострадать в эти годы, так как образ жизни сельского пастыря был неразрывно связан со всем укладом крестьянской жизни, и когда в корне подрывался этот уклад, в деревне не оставалось места и для священника. Поводы к многочисленным арестам священнослужителей случались разные. Власти старались использовать любую зацепку, чтобы избавиться от неугодных пастырей. Протоиерей Феофил Триденский (с. Ходило) был сыслан на три года по этапу в Сибирь за то, что призывал верующих не отрекаться от веры Христовой. Священник Евгений Хлебцевич (с. Ячейка Узденского р-на) был приговорен к 3 годам концлагеря за выступление на приходском собрании против передачи церкви под клуб. Иерей Константин Будоль (с. Горно Логойского р-на) был осужден на 3 года за обучение у себя на дому крестьянских детей Закону Божию. Священник Георгий Неверовский (с. Киевичи Копыльского р-на) получил тот же срок за смелые, нелицеприятные проповеди. Протоиерей Иосиф Ясинский (с. Волма Койдановского р-на) был приговорен к 10 годам заключения в концлагере за то, что на праздник Богоявления устроил крестный ход. Этот перечень можно продолжать очень долго…

На переломе 20 — З0-х годов в Минской епархии пострадала большая часть духовенства и огромное количество мирян. Не все священники попали в лагеря или же были отправлены в ссылку. Некоторые, отличавшиеся особым пастырским рвением, были приговорены к «высшей мере наказания». Так были расстреляны: иерей Иоанн Горячко (с. Лошница Борисовского р-на), свящ. Аркадий Околович (с. Витовка Койда-новского р-на), иерей Валериан Новицкий (с.Телядовичи Копыльского р-на), иерей Владимир Хрищанович (с. Языль Стародорожского р-на), священник Петр Грудинский (с.Тимковичи Копыльского р-на) и другие. Начиная с 1929 года, власти подвергли гонениям также обновленцев. Последние сделали свое дело, внесли раскол в Церковь, и особой надобности в них больше не было. 21 февраля 1930 года у обновленцев отобрали комплекс Слуцкого Свято-Троицкого монастыря, а недавно совратившихся монахов во главе с лжеепископом Савватием (Зосимовичем) выселили из занимаемых ими помещений.

При попустительстве властей обычным явлением в жизни общества стали различные антицерковные демонстрации, грубо оскорблявшие чувства верующих, носившие явно провокационный характер и затрагивавшие как православных, так и обновленцев. Вот как описывает одну из подобных акций Даниил Громовенко: «В 1925 году обновленческая община получила в пользование Спасо-Преображенский храм города Минска (напомним: насильственно отторгнутый у православных — свящ. Ф. К.) Он примыкает к большому каменному корпусу, в котором помещается общежитие Окроно… С весны 1929 года ученики общежития стали бить оконные стекла в разных частях храма… Был случай, когда однажды ученик, упражняясь куском рельсы, бросил этот кусок прямо в окно, вышиб одновременно шесть оконных стекол, сорвал раму с петель и ударом отбросил ее на цементный пол общежития… В марте 1930 года ученики проломали на хоры дыру… стали ходить в помещение храма, допускать бесчинства, разбрасывать мелкий инвентарь… Во время служений, забегая в открытые двери, мешали служить криком и шумом. В это же время усилили битье стекол. Никакие уговоры и увещания не действуют…» Даниил Громовенко жаловался в милицию и просил усмирить хулиганов, однако органы правопорядка на это никак не прореагировали. Подобных случаев становилось все больше…

Массовые аресты духовенства и мирян с возрастающей силой дали знать о себе в 1933 году. Весной этого года были лишены свободы видные церковные иерархи Беларуси, православные епископы Слуцкий—Николай (Шеметилло), Могилевский — Феодосий (Ващинский), а кроме того арестованы обновленческий архиепископ Досифей (Степанов), служивший в Могилеве; самочинный архиепископ Михаил (Постников) из Витебска, в годы войны принесший покаяние; и уже известный нам лжеепископ Савватий (Зосимович). Их аресты ознаменовали собой начало т.н. «первой безбожной пятилетки», для обслуживания потребностей которой власти активизировали деятельность новой общественной организации под красноречивым названием: «Союз воинственных безбожников». Предполагалось в течение пяти лет закрыть на территории Советской Беларуси все до единой православные церкви.

Вместе с архиереями в 1933 году аресту подверглись многочисленные клирики и миряне. На Случчине, входившей в пределы Минской епархии, жертвами политических репрессий стали почти все священники, так или иначе оказавшиеся близки к епископу Николаю (Шеметилло), который погиб вскоре после ареста. Обращает на себя внимание тот факт, что если в 1920-е годы власти инспирировали раскол в Церкви, видя в этом вернейшее средство к Ее ослаблению, то в дальнейшем они жестоко пресекали любые попытки к объединению различных церковных течений. Иерархи, арестованные в 1933 году, стремились к преодолению раскола в местной Церкви, но осуществить это уже не представлялось возможным. Всякое объединение на церковной почве расценивалось властями как стремление к созданию контрреволюционной организации и приравнивалось к преступлению политического характера. Таков был печальный итог раскола в Церкви.

Наряду со Случчиной, особенно сильно пострадавшей от арестов в 1933 году, волна беззаконий затронула и другие места Минской епархии. В самом Минске в апреле 1933 года лишению свободы подверглись некоторые священнослужители и прихожане, группировавшиеся вокруг Свято-Николаевской церкви, находившейся в районе Козыревского кладбища. Были арестованы архимандрит Гавриил (Горбач), бывший настоятель монастыря в Лядах под Минском, протоиерей Александр Яхневич, иеромонах Никон (Воробьев), переживший репрессии и после войны завещавший нам свою книгу «Письма духовным детям», которая в последние годы не раз переиздавалась. Все они служили вместе с архиепископом Феофаном Семеняко), назначенным на минскую кафедру митрополитом Сергием (Сграгородским) в противовес автокефальному епископу Филарету (Раменскому). По воспоминаниям протоиерея Бориса Васильева, «владыка Феофан (Семеняко) завоевал чрезвычайно большую популярность и уважение среди верующего народа. Он был чрезвычайно ласков с людьми, вежлив и обходителен. Поскольку храм в Козыреве являлся маловместительным, в морозные дни епископ Феофан часто обращался к прихожанам, говоря: «Миленькие мои, выйдите, дайте обогреться другим», и таким образом привлекал к себе симпатии очень многих, так что наиболее верующие люди ходили пешком молиться в его церковь…». Арестованные в 1933 году не только приговаривались к различным срокам заключения, но все чаще расстреливались без суда и следствия. Так, и связи с массовым хождением верующего народа в церковь к расстрелу был приговорен настоятель храма с. Таль Любаньского района протоиерей Сергий Родаковский. Одновременно с ним убили старосту церкви Алексея Муравейко. По приговору от 15 марта того же года был расстрелян обновленческий священник Илья Мандзик из с. Станьково Койдановского р-на. Приговором от 2 апреля расстрелян протоиерей Георгий Перепечин, служивший в Пуховичах. Заодно с ним расстреляли девяносто девять человек! Тогда же погиб священник Иоанн Вечерко из с. Кривоносы Стародорожского района. Список этот далеко не полный…

После арестов, прошедших с 1929 по 1933 год, в минской епархии осталось крайне мало действующих церквей. Закрытые храмы были превращены в клубы, амбары, конюшни, склады… И что только не размещали в них! Однако, несмотря на страшные гонения, десятки церквей все еще оставались открытыми и в них совершались богослужения. В 1935 году состоялись новые крупные аресты. В концлагерь был направлен архиепископ Феофан (Семеняко), позднее там расстрелянный. С ним арестовали хорошо известных в Минске протоиереев: о. Иоанна Зенюка и о. Владимира Бирулю, а также большое число прихожан. Свято-Николаевский храм в Козыреве сожгли. В том же году свободы лишился самочинный митрополит Даниил Громовенко, забранный НКВД вместе с сослужившими ему обновленческими священниками Свято-Петро-Павловского собора. Летом 1936 года этот собор, украшавший собою центр Минска, взорвали. Но самые лютые гонения выпали на 1937 год. Почти никто из священников, арестованных в этом году, не остался в живых. Редко кому выносился приговор о заключении в концлагерь, а если и выносился, то, как правило, сроком на 10 лет, т.е. фактически пожизненно.

28 июля 1937 года в Минске закрылась последняя православная церковь города — храм Святой Равноапостольной Марии Магдалины иа Сторожовке. Служившие в нем епископ Филарет (Раменский), протоиереи Стефан Кульчицкий, прот. Антоний Киркевич, священник Михаил Рубанович, диакон Владимир Лобач, диакон Яков Барановский, и ряд прихожан были арестованы и 1 ноября 1937 года расстреляны. Их судьбу разделили очень многие пастыри, душу свою положив за други своя. Назовем имена некоторых из них. Это расстрелянные в том же 1937 году о. Димитрий Павский (Минск), о. Сергий Садовский (Койданово), о. Александр Шалай (Блонь), о. Леонид Бирюкович (Бродец), о. Иоанн Воронец (Смиловичи), о. Владимир Зубкович и о. Димитрйй Плышевский (Смолеви-чи), о. Михаил Савицкий (Старобин), о. Иоанн Панкратович (Чижевичи), о. Николай Васюкович (Литвяны), о. Павел Печенко (Житин), о. Михаил Плышевский (Шацк) и многие другие. Гонения «первой безбожной пятилетки» нанесли Церкви страшный урон. На словах трудно пересказать беззаконие, которое тогда творилось …

И тем не менее, несмотря ни на что, по данным всесоюзной переписи населения 1937 года, 2/3 жителей села и 1/3 городских жителей записались верующими. В этом смысле «безбожная пятилетка» не удалась. Эпилогом гонений на Церковь в Минской епархии явились события 1938 года. Тогда состоялись самые последние (из известных нам) аресты лиц духовного звания с теми же жестокими приговорами, что и в предыдущем году. В Минске был арестован и расстрелян, прибывший незадолго до этого из Сибири, обновленческий митрополит Петр Блинов. Крупные аресты в 1938 году прошли в Борисове. Действовавшая там Свято-Андреевская церковь была закрыта, ее настоятель о. Иоанн Мацкевич расстрелян, вместе с ним расстреляли еще восемь человек, по сути уничтожив приход.

Летом 1939 года на территории Минской епархии прекратила действовать последняя православная церковь, находившаяся в Бобруйске, на кладбище. Этот город в те времена входил в пределы Минской епархии. В течение последующих двух лет в былой епархии нигде не совершались богослужения. В ее истории наступил скорбный перерыв. И кому-то казалось, что с Церковью Божией покончено раз и навсегда. Но полагавшие так жестоко ошиблись, ибо исполнилась заповедь о том, что «и врата адовы не одолеют Ея» (Мф. 16, 18). Пришла война и в первые же её дни в Восточной Беларуси, в том числе в Минской епархии, стали открываться православные храмы. Люди, измученные материальными лишениями, несли в церкви самое дорогое, что у них было. По свидетельству архиепископа Афанасия (Мартоса), молодежь тысячами принимала Святое Крещение, в купели крещенской обретая новую жизнь. За четыре года войны в Восточной Беларуси открылось более двух сотен церквей. Это было поражением безбожных властей, крахом их довоенной политики в отношении Православной Церкви.

Источник: материал иерея Феодора Кривоноса «НОВОМУЧЕНИКИ И ИСПОВЕДНИКИ БЕЛОЙ РУСИ в пределах Минской епархии первой половины ХХ столетия».